вторник, 14 октября 2008 г.

ПАМЯТЬ СЕРДЦА

Возвращённые в вечность
Уральский краевед по крупицам собирает историю
Максим Гусев

Владимир Комарский за десять лет обошёл все екатеринбургские погосты, отыскал в архивах малоизвестные сведения о погибших в годы Великой Отечественной войны и сохранил для потомков и для истории имена и биографии сотен человек.
 
Он ютится в небольшом кабинете Уральского геологического управления: стол и шкафы завалены документами и книгами, здесь же — две пачки личных карточек с именами тех, о ком будет рассказано в его новой книге "Ушедшие в вечность". В ней Комарский надеется опубликовать краткие биографические данные о когда-то известных, уважаемых, а сегодня незаслуженно забытых земляках.
Началось всё в начале девяностых, когда Владимир Комарский вышел на пенсию. У него появились время и возможность воплотить свою идею: собрать материал и выпустить книгу об уральцах-геологоразведчиках, трудившихся в годы Великой Отечественной войны, — благо, у него был доступ к архивам геологов. За два года краевед собрал столько интересных сведений, что хватило на три книги с полными биографическими данными о 350 геологах — участниках войны и тружениках тыла. Вскоре, изучив регистрационные книги и места захоронений на одном из екатеринбургских кладбищ, исследователь понял, что должен расширить свой поиск.
— Мало кто задумывается над тем, — говорит он, — что кладбище — это своебразный уникальный архив, хранящий ценную историческую информацию.
В биографическом справочнике, над которым трудится Владимир Комарский, он обобщит данные о нескольких сотнях человек, покоящихся на самом большом кладбище Екатеринбурга — Широкореченском. В этом издании автор возродит к памяти имена ветеранов войны и тружеников тыла, а также многочисленных представителей городской интеллигенции середины ХХ века: журналистов, писателей и поэтов, деятелей искусства и науки, врачей, учителей, чиновников.
"Благословляю вас, леса…"
Биограф-краевед изучил около тысячи захоронений, на каждого умершего завёл "персональное дело", в котором зафиксировал всю информацию, какую только смог добыть. Он объясняет так:
— Здесь материал, который в силах собрать один человек. Скажем, есть памятные доски на домах, где жили известные люди. Я их фотографирую, подшиваю в папку всё, что касается этого человека. Например, в честь Марка Павермана, народного артиста СССР, создателя и главного дирижёра Свердловского государственного филармонического оркестра, установлена мемориальная доска. Наш оркестр был одним из лучших в Советском Союзе. Маэстро покоится в уральской земле, и кому как не нам, его землякам, сохранять его имя и его творческие достижения для следующих поколений…
На памятниках певцам, композиторам нередко выгравированы ноты и слова песен, благодаря которым они стали известны. Бывало, что Владимир Яковлевич просил профессиональных музыкантов безвозмездно записать "надгробную" мелодию, нередко давно забытую, утраченную современной культурой.
На месте упокоения некогда известного уральского певца и барда Олега Агафонова — он в своё время работал в Оперном театре — на памятнике выгравирован нотный стан, а под ним — начальные строки романса на музыку П. Чайковского "Благословляю вас, леса":
Благословляю вас, леса,
Долины, нивы, горы, воды,
Благословляю я свободу
И голубые небеса!
И посох мой благословляю,
И эту бедную суму,
И степь от краю и до краю,
И солнца свет, и ночи тьму,
И одинокую тропинку,
По коей, нищий, я иду,
И в поле каждую былинку,
И в небе каждую звезду!
Судьба Агафонова необычна: в Горном институте он получил образование инженера-обогатителя, студентом ходил в кружок художественной самодеятельности. По-настоящему увлёкся и поступил в Уральскую консерваторию. Преподаватели заметили у юноши настоящий музыкальный талант…
— Сомневаюсь, что многие земляки об этом осведомлены, да и откуда? — рассказывает биограф. — Вот из моей книги и узнают. Имя Олега Агафонова стоит в одном ряду с именами такаких деятелей русской культуры, как Борис Штоколов, Иван Семёнов, Леонтина Краснопольская.
Приоткрыть завесу лет
— Казалось бы, работа монотонная. Однако я к ней подхожу творчески, как художник к своему полотну или как музыкант к симфонии. Я за эти годы понял, что судьба каждого человека уникальна и что из этих судеб складывается наша история. Как из множества молекул воды образуется океан, — размышляет Комарский. — Я в своё время потому и выбрал профессию геолога, что меня привлекала эта романтика. Но в молодости я работал с камнем, а теперь вот — с человеком: прослеживаю его судьбу, историю. Правда, камень не умирал, его судьба продолжалась необозримо долго. Да, жизнь человека на земле конечна, но и после его ухода не хочется ставить точку…
Не часто встретишь в наши дни энтузиаста, работающего не за деньги, а из благородного интереса, из желания сохранить что-то для истории, для людей. В одной из своих книг — "Их упокоила уральская земля…" Комарскому удалось обобщить уникальный материал: биографические сведения, данные о кладбищах, где в годы войны хоронили умерших в уральских госпиталях.
— Ко мне обращаются за помощью — вот что главное, — рассказывает Владимир Яковлевич. — Те, у кого отцы и деды погибли на фронте, надеются через меня как бы получить весточку от них. Когда я работал на территории Широкореченского кладбища, мне в руки попали архивы воинского мемориала. Вскоре после начала войны в нашем Екатеринбурге, в глубоком тылу, было развёрнуто 40 госпиталей, куда свозили раненых со всех фронтов. — Комарский показывает фотографии госпиталей из своей книги. — В зданиях, где они располагались, сегодня учебные заведения, гостиницы, магазины. И мало кто знает о том, что было здесь раньше…
Почти всех, кто умирал в госпиталях, хоронили на территории города, поскольку вывозить умерших на родину в условиях войны было невозможно.
— На щитах екатеринбургского воинского мемориала значится 1532 фамилии. А в тех списках, что попали мне в руки, есть информация о 1736 умерших. Серьёзное расхождение. За этими цифрами — те, кто отдал жизнь за родину, и живые люди, их родственники, нередко — сослуживцы, для которых узнать о родном человеке или товарище очень, очень важно.
Говоря высоким стилем, Комарский приоткрывает завесу истории. А за ней — факт: умирало в годы войны гораздо больше, чем сейчас об этом известно. И если не сопоставлять цифры, не разыскивать следы людей, время и людское безразличие их поглотят.
Владимир Яковлевич обращает внимание на важное обстоятельство. Строительство воинского мемориала было приурочено к 30-летию Победы; решение приняли в феврале 1975-го и строили ударными темпами. Комарский называет это "демонстрацией большевистской прыти":
— От идеи до воплощения — всего три месяца. За это время помимо строительных работ надо было заказать щиты, утвердить и отлить списки погибших… Списки умерших делали в течение полутора недель, наспех и потому официальные данные о них можно назвать неполными. Как, впрочем, и мои. Ясно, что умерших в наших госпиталях было куда больше.
Чтобы восстановить истину, необходимы серьёзные исследования в архивах Министерства обороны и Военно-медицинского музея Санкт-Петербурга. Но в одиночку и на одном энтузиазме это сделать невозможно.
На костях…
О возведении воинского мемориала ходили легенды. Но реальность, как часто бывает, удивительнее вымысла. Владимир Комарский рассказывает:
— Мемориал ставили прямо над могилами. И когда начали рыть траншею под восточную подпорную стену, экскаваторщик задел несколько захоронений… После этого случая копали уже вручную. Рассказывают, рабочим потом казалось, будто из траншеи раздавались стоны…
В соответствии с проектной документацией, под бетоном воинского мемориала в Екатеринбурге находится около 800 могил. Захоронение осуществлялось в военные и первые послевоенные годы. Есть свидетели, подтверждающие, что военных клали прямо в траншеи и из земли потом торчали части человеческих тел. Иными словами, это были наспех сделанные братские могилы. В 1981 году сюда перенесли останки солдат и офицеров со всех екатеринбургских кладбищ. Однако в документах Государственного архива Свердловской области значится, что останки не переносили, процесс перезахоронения был чисто символическим.
— У меня есть устные свидетельства, что в это время к кладбищам подгоняли самосвалы и краны, сносили каменные памятники, которые впоследствии вывозили на один из заводов и перерабатывали на щебёнку, — уверяет краевед.
Это нужно живым
— За всё время, что я занимаюсь этой темой, мне удалось встретиться с родственниками всего десяти умерших солдат и офицеров — тех, чьи имена начертаны на широкореченском мемориале. Общаясь с родственниками в письмах, при личных встречах, в телефонных беседах, я всегда первым делом просил у них фотографии и краткие биографические сведения о воинах, — рассказывает Владимир Комарский.
Пришла идея включить в книгу и воспоминания людей о своих умерших близких. Так что биограф не просто увековечивает в своей книге имена воевавших, запечатлевает даты их рождения и смерти, но и, пусть коротко, рассказывает, кто были эти люди, какими они были. "Люди, отдавшие свою жизнь за родину, должны жить в народной памяти, — написал в одном из писем к В. Комарскому полковник запаса и заслуженный работник культуры России Анатолий Войтенко. — Мы не можем допустить, чтобы солдат погибал дважды: один раз на войне, второй — когда о нём забывают…"
— Сразу после того, как я выступил по радио, мне стали звонить не только родственники тех, кто умер в уральских госпиталях, но и другие земляки, чьи отцы и деды погибли на фронте, с надеждой, что я каким-то образом смогу им помочь. Поражает, как велико желание людей узнать хоть что-то о своих ушедших родных, хоть крупицу информации. Были десятки звонков с просьбой найти конкретного солдата.
Иногда приходится отказывать, разумеется, не из-за нежелания помочь. Например, совсем недавно к Владимиру Яковлевичу обратилась женщина, живущая в Москве и разыскивающая могилу своей бабушки — та была эвакуирована на Урал из блокадного Ленинграда. Родственникам удалось узнать дату смерти, однако о месте погребения никакой информации не оказалось. При помощи уральских журналистов родственники вышли на В. Комарского. А он сетует: чаще всего к нему обращаются родственники тех, кто умер до 1943 года, — могилы этих людей в наши дни отыскать почти невозможно, поскольку похоронных книг в самом начале войны не вели, а людей хоронили где угодно — несанкционированные захоронения той поры были и остаются в близлежащих лесах. К примеру, екатеринбургский Артиллерийский институт частично стоит на могилах, за ограждением и сегодня можно увидеть холмы… Правда, в одном из архивов краевед отыскал небольшой дневник, где от руки записаны несколько десятков фамилий умерших во второй половине 1943 года. Это зацепка…
Сохраняя историю
— Пока у людей есть потребность помнить, можно и нужно работать, — говорит Комарский. — Во многих профессиях есть такое понятие, как социальный заказ. В моём деле это значит буквально вот что: заказали, например, медики сохранить память о врачах-уральцах — я взялся и выполняю его, попросили учёные собрать информацию о своих знаменитых предшественниках-уральцах — работаю в этом направлении.
В Екатеринбурге 22 кладбища — исторических и действующих. Это места упокоения около миллиона человек. И сколько достойных неизвестны или забыты! Надолго хватит работы поисковикам. Существенную помощь могут оказать краеведческие конференции, генеалогические общества. "Наступивший век — это век возвращения потерянных ценностей, восстановления истинной истории", — добавляет исследователь.
А из недавней истории дошёл такой факт: в 1905 году великий князь Николай Михайлович через Синод провёл решение: особо почитаемых людей хоронить близ храмов. На тот момент в Екатеринбурге существовал список из 33 уважаемых горожан, которых с должными почестями похоронили в ограде Ново-Тихвинского монастыря. В 1950-х строители, прокладывая кабель, выбрасывали их останки…
— Память — это то, что объединяет людей. Но, как в любом музее или архиве, "в экспозиции" у нас лишь малая часть, остальное — в "кладовых", в "запасниках". Самый лучший способ сохранять память — книга. Наследие мировой цивилизации сохраняется на бумаге: погосты исчезают с лица земли, изустные предания однажды прерываются, а книга живёт века, уверяет Владимир Комарский.
В свои 82 года он не растерял энтузиазма и трепетно рассказывает о деле, которому себя посвятил. А это, ни мало ни много, возвращение человека — солдата ли, композитора или учёного — из забытья к вечной жизни в памяти людской…
Владимир Яковлевич надеется, что однажды его пригласят в школу или вуз и он расскажет молодому поколению о своих поисках и находках, о том, что узнал и что понял. Но пока не приглашают, не спешат воспользоваться уникальным опытом. "Самому мне не много надо, главное, чтобы нашлись люди, которые продолжат начатую мной работу", — беспокоится он. Он знает: память — это то, что делает нас людьми, что соединяет всех нас в истории семьи, страны и в общей человеческой истории. †
Екатеринбург

Источник