В годы Первой мировой войны Алтай принял до 15 тысяч военнопленных, основная их масса размещалась в барнаульском лагере, в спешном порядке построенном на огромном городском пустыре (теперь там главпочтамт с прилегающими жилыми домами). А точнее, это был просто военный городок – без сторожевых вышек, никаких тебе устрашающих спиралей колючей проволоки… Пленные могли свободно разгуливать по городу, кадрить местных девчат.
А в другом крупном сибирском городе – Томске примерно в это же время томились такие известные шахматной Европе мастера, как Карел Трейбал и Карел Громадка, чехи по национальности. И их мало обременял статус военнопленных, так что оба тезки, вероятно, наведывались в Барнаул, где тогда было море их соплеменников – бывших бойцов и офицеров многонациональной Австро-Венгерской империи. Сибирские пленники, два Карела, вовсю сражались с местными шахматными звездами, о чем позднее просочилась информация даже в издававшийся в Москве журнал «Шахматы».
А вот дальнейшее пребывание в России тезок-шахматистов окутано туманом. Известен лишь такой эпизод. В 1918-м, когда белогвардейцы захватили Урал, находившийся в Екатеринбурге Трейбал состоял в ранге едва ли не главного юриста Чехословацкого корпуса... И вот в какой-то день и час ему надо было вынести вердикт по делу арестованного белыми одного большевистского пропагандиста по фамилии Дуз-Хотимирский. А это был известнейший русский шахматист, с которым Трейбал как-то даже играл в одном турнире в Праге. По закону военного времени Дуз-Хотимирского должны были поставить к стенке, но узнавший его судья-чех просто-напросто даровал ему свободу!
В 1919 – 1920 годах основная масса чехословацких легионеров вернулась на родину. Изучавший до начала Первой мировой войны философию в Пражском университете Громадка остался в армии, а Трейбал продолжил трудиться как юрист. Оба активно играют в турнирах, но если Громадка блистает в турнирах местного значения, то Трейбал добивается международного признания. В 1923-м на крупнейшем турнире в Карлсбаде он, поделив 6 – 7 места с А. Нимцовичем (а играло 18 человек), уверенно победил самого Александра Алехина, всего четыре года спустя завладевшего мировой шахматной короной!
В свое время известнейший барнаульский шахматный библиофил Гавриил Беломестных (ныне покойный) подарил мне из своей уникальной библиотеки раритетное издание – монографию чешского профессора Л. Прокеша о Трейбале. Там о последних днях бывшего сибирского пленника говорится следующее:
«В военные годы Трейбал возглавлял районный суд в своем родном городке Вельвары (это северо-западнее Праги).
30 мая он был арестован гестаповцами в своем рабочем кабинете и доставлен в тюрьму Панкрац (самый известный ее узник – чешский антифашист Юлиус Фучик, создавший в неволе свой знаменитый «Репортаж с петлей на шее»). Затем Карела перевели в тюрьму Кладно, а оттуда в Терезин. В неволе пожилой юрист вел себя мужественно, морально поддерживал сокамерников. 2 октября 1941-го его приговорили к смертной казни и в тот же день казнили. В чем он провинился перед нацистами? Трейбала обвинили в сокрытии оружия для врагов Германии, а также в том, что он без разрешения оккупационных властей хранил у себя пистолет».
О том, насколько достоверны были эти обвинения, Прокеш не пишет.
После приведения смертного приговора в исполнение тело казненного не было передано его семье, место его захоронения не известно.
Года три назад известный шахматный историк Ян Календовский, проживающий в чешском городе Брно, прислал мне ссылку на электронную копию одного из номеров чехословацкого шахматного журнала за 1945 год. Там на трех языках – чешском, английском и русском – опубликована статья профессора К. Зматлика «Шесть лет немецкой оккупации и ее жертвы», и вот что из этой публикации можно узнать о трагедии Трейбала:
«Без всякого обвинения он был внезапно выхвачен из своей семьи, ради которой он только и жил и которую безмерно любил, и без суда был казнен. Это было абсолютно ничем не мотивированное убийство, поскольку доктор Трейбал никогда не интересовался политикой, его интересовали кроме спокойной семейной жизни только шахматы».
Из этого следует, что Трейбал не был, как о нем пишут в Интернете, участником какой-либо подпольной антинацистской группы, а пистолет он мог хранить еще со времен Первой мировой войны…
Теперь о том, как сложилась судьба его товарища по сибирскому плену. Служба Громадки в чешской армии завершилась в марте 1939-го по понятным причинам – на его родине уже хозяйничали гитлеровцы. В оккупированной немцами Праге Громадка играл в шахматных турнирах. Пожалуй, самый известный из них состоялся в декабре 1942-го по случаю 60-летия чешского гроссмейстера Олдржиха Дураса; 1 – 2 места поделили чемпион мира Александр Алехин и восходящая шахматная звезда нацистской Германии Клаус Юнге, впоследствии погибший на Восточном фронте. В этом турнире Громадка достойно провел с Алехиным партию черным цветом, капитулировав в эндшпиле на 42 ходу.
Далее цитирую преамбулу к аккумулированной в Интернете базе шахматных партий Громадки:
«Карел участвовал в восстании в Праге в 1945-м, как хорошо владеющий русским языком, был переводчиком при контактах повстанцев с авангардом советских войск при освобождении чешской столицы от немецких оккупантов. Однако в 1946-м пожилого чешского шахматиста арестовали по обвинению в противодействии коммунистическим властям в период пражского восстания. В тюрьме он пробыл недолго,
выйдя на свободу, пытался покончить жизнь самоубийством, после чего был помещен на два года в психиатрическую лечебницу.
В июле 1956-го 69-летний мастер скоропостижно скончался, его похоронили на одном из пражских кладбищ».
Источник
А в другом крупном сибирском городе – Томске примерно в это же время томились такие известные шахматной Европе мастера, как Карел Трейбал и Карел Громадка, чехи по национальности. И их мало обременял статус военнопленных, так что оба тезки, вероятно, наведывались в Барнаул, где тогда было море их соплеменников – бывших бойцов и офицеров многонациональной Австро-Венгерской империи. Сибирские пленники, два Карела, вовсю сражались с местными шахматными звездами, о чем позднее просочилась информация даже в издававшийся в Москве журнал «Шахматы».
А вот дальнейшее пребывание в России тезок-шахматистов окутано туманом. Известен лишь такой эпизод. В 1918-м, когда белогвардейцы захватили Урал, находившийся в Екатеринбурге Трейбал состоял в ранге едва ли не главного юриста Чехословацкого корпуса... И вот в какой-то день и час ему надо было вынести вердикт по делу арестованного белыми одного большевистского пропагандиста по фамилии Дуз-Хотимирский. А это был известнейший русский шахматист, с которым Трейбал как-то даже играл в одном турнире в Праге. По закону военного времени Дуз-Хотимирского должны были поставить к стенке, но узнавший его судья-чех просто-напросто даровал ему свободу!В 1919 – 1920 годах основная масса чехословацких легионеров вернулась на родину. Изучавший до начала Первой мировой войны философию в Пражском университете Громадка остался в армии, а Трейбал продолжил трудиться как юрист. Оба активно играют в турнирах, но если Громадка блистает в турнирах местного значения, то Трейбал добивается международного признания. В 1923-м на крупнейшем турнире в Карлсбаде он, поделив 6 – 7 места с А. Нимцовичем (а играло 18 человек), уверенно победил самого Александра Алехина, всего четыре года спустя завладевшего мировой шахматной короной!
В свое время известнейший барнаульский шахматный библиофил Гавриил Беломестных (ныне покойный) подарил мне из своей уникальной библиотеки раритетное издание – монографию чешского профессора Л. Прокеша о Трейбале. Там о последних днях бывшего сибирского пленника говорится следующее:
«В военные годы Трейбал возглавлял районный суд в своем родном городке Вельвары (это северо-западнее Праги).
30 мая он был арестован гестаповцами в своем рабочем кабинете и доставлен в тюрьму Панкрац (самый известный ее узник – чешский антифашист Юлиус Фучик, создавший в неволе свой знаменитый «Репортаж с петлей на шее»). Затем Карела перевели в тюрьму Кладно, а оттуда в Терезин. В неволе пожилой юрист вел себя мужественно, морально поддерживал сокамерников. 2 октября 1941-го его приговорили к смертной казни и в тот же день казнили. В чем он провинился перед нацистами? Трейбала обвинили в сокрытии оружия для врагов Германии, а также в том, что он без разрешения оккупационных властей хранил у себя пистолет».
О том, насколько достоверны были эти обвинения, Прокеш не пишет.
После приведения смертного приговора в исполнение тело казненного не было передано его семье, место его захоронения не известно.
Года три назад известный шахматный историк Ян Календовский, проживающий в чешском городе Брно, прислал мне ссылку на электронную копию одного из номеров чехословацкого шахматного журнала за 1945 год. Там на трех языках – чешском, английском и русском – опубликована статья профессора К. Зматлика «Шесть лет немецкой оккупации и ее жертвы», и вот что из этой публикации можно узнать о трагедии Трейбала:
«Без всякого обвинения он был внезапно выхвачен из своей семьи, ради которой он только и жил и которую безмерно любил, и без суда был казнен. Это было абсолютно ничем не мотивированное убийство, поскольку доктор Трейбал никогда не интересовался политикой, его интересовали кроме спокойной семейной жизни только шахматы».
Из этого следует, что Трейбал не был, как о нем пишут в Интернете, участником какой-либо подпольной антинацистской группы, а пистолет он мог хранить еще со времен Первой мировой войны…
Теперь о том, как сложилась судьба его товарища по сибирскому плену. Служба Громадки в чешской армии завершилась в марте 1939-го по понятным причинам – на его родине уже хозяйничали гитлеровцы. В оккупированной немцами Праге Громадка играл в шахматных турнирах. Пожалуй, самый известный из них состоялся в декабре 1942-го по случаю 60-летия чешского гроссмейстера Олдржиха Дураса; 1 – 2 места поделили чемпион мира Александр Алехин и восходящая шахматная звезда нацистской Германии Клаус Юнге, впоследствии погибший на Восточном фронте. В этом турнире Громадка достойно провел с Алехиным партию черным цветом, капитулировав в эндшпиле на 42 ходу.
Далее цитирую преамбулу к аккумулированной в Интернете базе шахматных партий Громадки:
«Карел участвовал в восстании в Праге в 1945-м, как хорошо владеющий русским языком, был переводчиком при контактах повстанцев с авангардом советских войск при освобождении чешской столицы от немецких оккупантов. Однако в 1946-м пожилого чешского шахматиста арестовали по обвинению в противодействии коммунистическим властям в период пражского восстания. В тюрьме он пробыл недолго,
выйдя на свободу, пытался покончить жизнь самоубийством, после чего был помещен на два года в психиатрическую лечебницу.
В июле 1956-го 69-летний мастер скоропостижно скончался, его похоронили на одном из пражских кладбищ».
Источник
